Методика преподавания естествознания в первой половине XIX века

Собирался преимущественно местный материал. Учителям рекомендовалось опираться на интерес детей, «…чтобы сделать учение…легким, приятным и более забавным, чем тягостным».

Несмотря на то что в уставе гимназии 1804 года содержалась мысль о привлечении учителей и учеников к изучению местной природы, она получила свое развитие лишь в единственном отечественном учебнике естествознания академика В.М. Севергина.

В предисловии автор писал: «Польза преподавания будет еще существеннее, когда, имея в руках сию книгу, обучающий с обучающимися будет приискивать и определять ископаемые тела, попадающиеся в разных положениях внутри земли или на поверхности оной, в той округе, где находится училище; ибо через сие получат навык сами собою распознавать их, а, во-вторых, через таковые повторяемые и с точностью замечаемые наблюдения со временем точнее будет известно и самое качество почвы каждой страны нашего отечества».

По мнению автора, исследовательская работа, проводимая в одной и той же местности ежегодно, должна иметь большое научное и практическое значение. Это обеспечивало связь обучения с жизнью, с нуждами развивающегося государства.

Эти предложения, к сожалению, не нашли широкой поддержки в учительских кругах того времени. Это было связано с постепенным внедрением в естественнонаучное образование начала ХIХ века описательно-систематического направления, основанного на идеях шведского ученого-натуралиста Карла Линнея. Для этого направления было характерным включение в учебники естествознания целых глав из «Системы природы» Линнея без их методической обработки.

В нем десятки страниц были «…сплошь испещрены искусственно составленными тяжеловесными ботаническими терминами. Для различных видоизменений корня приводится более 20 морфологических обозначений, для стебля – 65, для листа – 139 и т.д.». Тем не менее А.М. Теряев утверждал необходимость применения в школе наглядных пособий и способствовал их широкому применению.

В 1821 году в школах появился учебник «Три ботаника», написанный филологом И.И. Мартыновым, директором департамента народного просвещения. Его идеей было познакомить учащихся с тремя системами классификации растений (К. Линнея, И. Турнефора и А.Л. Жюсье). От школьников требовалось механическое запоминание непонятных названий неизвестных им растений. На уроках учитель спрашивал зазубренный текст.

При изучении этого предмета тоже преобладала зубрежка. Изучение материала осложнялось отсутствием наглядных пособий.

Вот как характеризует обучение детей учительница того времени Анастасия Дювуар: «Учат они, и сколько зубов у кенгуру, и какого она цвета, и что за минерал циркон, и какие листья у семейства мотыльковых. Бедные дети, а спросите их, показал ли им учитель чучело или рисунок кенгуру, циркон или сушеное лютиковое растение. Нет. Курс естественной истории, набитый латинскими терминами, названиями предметов, которые ученик никогда не видел, да может быть никогда и не увидит во всю жизнь, становится для него тяжелой пыткой».

В этой связи школьное естествознание обвинили как несущее «гибельный материализм». Школьным уставом 1828 года естествознание было исключено из программ учебных заведений.

Редкин П.Г., один из основоположников первого в России педагогического общества, подчеркивая роль природы, окружающей ребенка, в обучении и воспитании, писал: «Вместо того чтобы водить ребенка в сад, в лес, в поле с целью дать ему возможность самому наблюдать действительность, ему дают книги с неверными изображениями предметов…; вместо того чтобы маленькими путешествиями познакомить его с родиной, ему дарят описания странствования к тропикам…От такого книжного воспитания… в нашем молодом поколении… тупость внешних чувств, неохота наблюдать и исследовать самого себя и окружающие предметы… молодой человек любит такие только книги по части естествознания, в которых факты приправлены острыми… пряностями…».

Предмет был вновь введен только через 20 лет в кадетских корпусах, а в 1852 году – в гимназиях. Новым стал порядок изучения курса: зоология – ботаника – минералогия – гораздо менее удобный, чем предложенный Зуевым.